210 лет со дня рождения Николая Васильевича Гоголя

110 памятнику Гоголя.

(Какого черта сделал скульптор Николай Андреев)

19 марта  (1 апреля по новому стилю) 1909 года начались торжественные мероприятия, посвященные 100-летию Николая Васильевича Гоголя.  Кульминацией этих торжеств стало открытие 26 апреля (9 мая по новому стилю) на Пречистенском бульваре (ныне Гоголевский) памятника великому писателю.

И практически сразу  мнения разделились на диаметрально противоположные: одни находили новый памятник, работу скульптора Николая Андреева выдающимся произведением, а многие буквально восстали против представленного образа Гоголя.   Будто-бы даже графиня П. С. Уварова, в то время — председатель Московского археологического общества, была насколько возмущена, что объявила вознаграждение в 12 тысяч рублей тому, кто снесет памятник.  Не было единодушия и в художественной среде. Например, М.И. Нестеров резко высказался “для Андреева нет пощады”, а вот Илья Репин, наоборот  высоко оценил это произведение скульптора: “ Трогательно, глубоко и необыкновенно изящно и просто”

Да и  в целом судьба этого памятника, как и сама судьба Николая Васильевича, более чем примечательна и богата необычными  жизненными “поворотами”,  своеобразной чертовщиной, которую писатель не забывал вплетать в канву своих произведений. Хотя бы, их – и памятника и писателя – непростая череда “мест жительства”.   Памятник работы Андреева  42 года  простоял на своем законном месте на Бульваре, затем на недолгое время (1951-1959 гг.) был перемещен на территорию Донского монастыре, где тогда располагалась часть коллекции музея Архитектуры. И уже только затем памятник занял новое место во дворе того самого дома, где свои последние годы прожил Николай Васильевич Гоголь. Символично !

Примечательно, что и открытие памятника назначили не на день рождения Гоголя, а только на 26 апреля (по старому стилю) из “лучших” соображений. Дело в том, что  на 19 марта 1909 года приходился Великий пост. Кроме того, организаторы торжеств опасались, что из-за (возможно) ненастной погоды горожане могут не собраться  на открытие памятника. И вот какая еще одна, под стать Гоголевским, “шутка” приключилась: 25 апреля 1909 года на Москву обрушивается страшная непогода, чуть ли не с мокрым снегом. Но, тем не менее,  при огромном скоплении народа в ненастную погоду 26 апреля  открытие памятника состоялось!

История создания памятника и  предшествующего конкурса  подробно описывалась (см. ссылку на источники) и поэтому сейчас остановимся только лишь чуть подробнее на некоторых любопытных деталях и особенностях монумента, выполненного Николаем Андреевым.

Известно, что изначальное комитет по сооружению в Москве памятника Н. В. Гоголю настаивал (в условиях первого конкурса), чтобы пьедестал не имел  никаких изображений, с тем, чтобы максимальное внимание было сосредоточено именно на фигуре писателя. Но скульптор Николай Андреев, долго и скрупулезно изучавший и творчество и жизнь писателя, видимо руководствовался высказанными самим Гоголем словами в “Мертвых душах”:  “ И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы ” Именно через эти слова, на мой взгляд, и  раскрывается как  созданный образ самого писателя, так и  общая идея, восприятие памятника, пьедестал  которого опоясывает с четырех сторон рельеф с персонажами из произведений Гоголя, словно сопровождающими своего автора.

Как и фигура Оноре Де Бальзака, выполненная Огюстом Роденом в конце 19 века, фигура Гоголя практически полностью так же окутана плащом. И лишь не закрытые этим покровом голова и лицо, сознательно скрываемое своей же тенью! и правая рука концентрируют, переводят внимание с общего восприятия на эти открытие “детали”.

Многоплановость основного объема – фигуры писателя – как бы призывает рассмотреть его с разных сторон, но невольно возникает желание  подойти ближе и буквально заглянуть в глаза Гоголя… Удивительное ощущение переключения сознания,… размышления о чем-то общем, к восприятию и пониманию именного этого человека, Гоголя, через его лицо.  Взгляд писателя, еле уловимый намек на внутреннюю улыбку (“видный миру смех” ?), и конечно, погружение в свои мысли (“неведомые ему слезы”), не могут оставить зрителя равнодушным.

Почему-то описывая этот памятник,  в большинстве случаев говорится об образе старика…. На мой взгляд, трудно “прочитать” именно лицо старика.  Видится, читается  лицо человека, безусловно, зрелого, но не старика! И тут может быть и есть еще одна, очередная загадка – если сама фигура и говорит (возможно) о “старческом” возрасте, болезненном состоянии,… то  лицо вряд ли соответствует образу старика!

Скульптор для создания образа Гоголя  много работал с различными портретами писателя. Не будем забывать, что был и дагерротип 1845 года, где среди Русских художников  в Риме был запечатлен и Гоголь.

Однако для лепки фигуры Николай Андреев  пригласил незнакомца — худого натурщика, которого случайно  скульптор увиден на Смоленском рынке. А вот рука Гоголя, придерживающая плащ, лепилась с другой натуры. Андреев попросил своего знакомого В.Н. Домогацкого, тоже скульптора позировать — лепить с его  рукой этот фрагмент памятника..

Постамент со всех сторон украшен рельефами, которые также заслуживают внимательного рассмотрения.

На фасадной поверхности представлены персонажи «Ревизора». Череду персонажей слева открывает Хлестаков, далее следуют Городничий с семьей, за  ними Добчинский и Бобчинский и так далее.  Для образа Земляники прототипом послужил актер Константин Рыбаков. Для Добчинского  — актер Федотов, игравший эту роль в Малом театре, а образ  Бобчинский лепился по маске  снятой с актера Художественного театра Ивана Москвина, Он тоже был занят в постановке  «Ревизора» в 1908 году.  Для образа, дочери Городничего, Марьи Антоновны  Андреев использовал  портрет актрисы Асенковой.

На поверхности пьедестала по правую руку  писателя изображены персонажи из  «Миргорода» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Центральная фигура  Тарас Бульба, лепился с фактурного, как раз под стать образу этого “великана”, известного  журналиста Владимира Гиляровского! Легло узнать на этом фризе Остапа и Андрея,  Чуба, Вакулу, Солоху, Оксану, Панько.  Для создания образа Оксаны Николай Андреев работал с  тремя “моделями” – зарисовки скульптора на Родине Гоголя, сестра скульптора  Капитолина Андреева, и его знакомая Е. А. Кост

 

На барельеф, расположенном с тыльной стороны постамента, расположились  герои «Петербургских повестей».  Николай Андреев демонстрирует восхитительное мастерство графичности и понимания природы рельефа. Некоторые образы – фигуры “второго” плана — выполнены настолько тонко, что при определенном освещении, эти фигуры как-бы растворяются, словно исчезают в промозглой, туманной Питерской погоде. Но стоит “появиться солнцу”, туман рассеивается, и зритель уже отчетливо видит всех персонажей.  Вместе с фигурами первого плана, выполненными отчетливыми рельефами, создается реальное ощущение объема, пространства Питерских проспектов.

Чартков Андрей Петрович – обедневший дворянин и подающий надежды художник (“Портрет” ), спешащий с картиной под мышкой.  Кутающийся в плащ Акакий Акакиевич Башмачкин (“Шинень”). За ним  Аксентий Мванович Поприщин  (“Записки Сумасшедшего”), будто бы демонстрирует какую-то  театральную роль.  Удивительное ощущение Питерского порыва ветра показал Николай Андреев – девушка (левая фигура этого фриза) едва успевает удержать свою шляпку, а ее юбки буквально разлетаются под порывом ветра (чтобы было, если на ее месте оказалась Мерлин Монро ? 🙂  ).

И, наконец, по левой руку Гоголя на фризе изображены герои “Мертвых душ”.  Процессию слева возглавляет Павел Иванович Чичиков, беседующий с Маниловым. Затем Собакевич (“Фрак на нем был совершенно медвежьего цвета, рукава длинны, панталоны длинны”). Губернатор, который “….и даже сам вышивал иногда по тюлю”. Стоит отметить, что Андреев включил в процессию и героев из второго тома,  отдельные черновые (?) главы которого сохранились.  Вслед за Губернатором  сопровождая свою дочь следует  Генерал Александр Дмитриевич Бетрищев:  «В сюртуке ли, во фраке ли, в халате, он был все тот же. От голоса до малейшего телодвижения в нем все было властительное, повелевающее, внушавшее в низших чинах если не уважение, то, по крайней мере, робость». А далее расположился помещик  Пётр  Петрович Петух со своими сыновьями – гимназистами Алексашей и Николашей.  А далее вновь следуют герои из перового тома… Ноздрев и другие. А замыкает справа на рельефе всю процессию удивительные образы Плюшкина и Коробочки. Кстати, сохранились письмо Николая Андреева (к Илье Семеновичу Остроухову), в котором скульптор делится, как нашел образ Коробочки: “ Даже Коробочка нашлась (по секрету — сестрица Николая Васильевича Ольга Васильевна)”

 

Но на фризе, в композиции с героями «Вечеров на хуторе близ Диканьки» есть еще один персонаж, о котором мало  встречается  упоминаний в описаниях и обзорах этого памятника Гоголя. Это…. Чертик !  Вот он спрятался и выглядывает из-за юбки Солохи !  Прекрасный  образ… Вспомним слова Гоголя: “Уже с давних пор я только хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над чертом.” Жаль не удалось найти воспоминаний Николая Андреева, кто послужил моделью для этого образа! 🙂

Вот как этого черта описывал Гоголь: “….узинькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка, оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком; ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей.” )

Может быть, товарищ то Сталин проезжая мимо памятника на машине заметил (какое надо было иметь зрение ! 🙂 ) этого чертика,  и потому (известно, что ему   не нравился, как ему казалось, печальный образ писателя)  и повелел заменить памятник Гоголя работы Андреев на новый, “политкорректный”. Так или иначе, но в  1952 году  на бульваре появился новый Гоголь – памятник, выполненный скульптором  Николаем Васильевичем Томским.

Примечательно, что “внешнее” оформление для нового памятника, точнее говоря , основания фонарных столбов, остались прежними. И тут нельзя не  обратить внимания на необычных львов, как-бы держащих на своих спинах  шар, переходящий в фонарный столб.  Но фонари  были установлены не в день открытия памятника!  Об этом очевидно свидетельствуют исторические фотографии торжественной церемонии. Видимо они мешали обустройству трибун для почетных гостей. Кстати, поговаривали, что прочность этих трибун вызвала сомнения у орг. Комитета, и поэтому на них никто и не разместился.

Любопытно воспоминание Николая Андреева о том, что прообразом этих львов послужили знаменитые “и львы на воротах..”. Те самые с пилонов ворот «Английского клуба» с Тверской, о которых и писал Александр Сергеевич Пушкин !   Конечно есть отличия — те львы, что “на воротах” приподнялись на передних лапах, а наши “герои” лежат. Но  очевидны схожесть  и морды львов, и “прически “ их гривы, и даже своеобразной “бахромы” на лапах…

Вот еще такая  “чертовщина”, своеобразная перекличка веков оказалась спрятана в удивительном памятнике Гоголя, выполненном скульптором Николаем Андреевым.

В заключение вспомним слова А. А. Карзинкин, члена Совета Третьяковской галереи (в далеком 1909 году): «У памятника действительно есть один крупный недостаток: он — художественное произведение, а не «статуй», и потому — он «не для улицы»!

При подготовке обзора использовалась публикация “ПАМЯТНИК ГОГОЛЮ: «И ВИДНЫЙ МИРУ СМЕХ, И НЕВЕДОМЫЕ ЕМУ СЛЕЗЫ». И.В. Пилишек, Москва и Москвичи, №9-10, 2005 г.